К какому направлению все-таки относить его музыку? Что общего между Боуи и Фрэнком Синатрой? Есть ли жизнь на Марсе?



Европа

Британский рок-музыкант, автор песен, продюсер, звукорежиссер, художник и актер.

Дэвид Боуи

1947–2016

Музыка

XX век

10 января 2016 года умер человек, которого многие называли одной из самых ярких и значительных звёзд, повлиявших на культуру в ХХ веке. Трибьюты ему делали Arcade Fire и Placebo, Игги Поп и Майкл Стайп, Arctic Monkeys и Lorde. Кто же такой этот Дэвид Боуи? Чем ему обязаны такие разносторонние музыканты? На эти вопросы можно ответить так: Дэвид Боуи — это человек, который победил массовую культуру. Чтобы это доказать, достаточно всего лишь одного из его произведений — песни Life on Mars и клипа на неё.

Life on Mars — песня с альбома Hunky Dory 1971 года. История создания ее такова: в 1968 Боуи написал стихи на мелодию французской песни «Comme d’habitude». Эта песня не увидела свет, но канадский певец Пол Анка купил права на французский оригинал и сделал из него песню «My Way», ставшей визитной карточкой Фрэнка Синатры. Успех этой песни сподвиг Боуи на создание музыкальной пародии — собственно, «Life on Mars?».

Песня представляет собой балладу из четырёх частей: музыкальное вступление, основная часть текста, кульминация, развязка. Песня повествует о «девушке с блёклыми волосами», которая одна идёт то ли в кинотеатр, то ли к телевизору, и цепляется за серебристый экран, но фильм удручающе скучный, потому что она видела его уже десять раз, а может и больше. И она может насмехаться над дураками, которые следят за дерущимися на танцполе матросами, за куда-то идущими пещерными людьми, полицейским, избивающими невиновного. В конце припева Боуи вопрошает: знают ли они все, что участвуют в шоу-бестселлере «Есть ли жизнь на Марсе?» 

Интересна композиция клипа. Планы съёмки постоянно сменяются: то крайне близкий план, когда на экране видны только глаза и нос Боуи, то план, показывающий его до пояса, общий план и план сверху. 

Боуи здесь занимается тем, чем он занимался всегда: смешивает жанры и образы в нечто совершенно новое. Когда оператор показывает фигуру музыканта целиком, Боуи выглядит как эстрадный артист того времени. Этот образ можно сравнить с выступлениями того же Фрэнка Синатры, которого Боуи пародирует в этой песне. Однако он одет слишком вызывающе и ярко для эстрадного артиста, которого обычно показывают на телевидении. Его внешний вид и томные жесты — это образ глэм-рок дивы. Средний план делает из Боуи диктора новостей, который с безразличным лицом сообщает о том, что рабочие теперь бастуют, чтобы получить славу, ведь Леннон снова в продаже (в тот же год, что и Life on Mars, вышла пластинка Леннона Imagine). В то же время средний и крупный план — это Боуи-актёр с многозначительной мимикой, едва заметными жестами, эмоциями, передаваемыми глазами. Диктор-актёр, эстрадный певец-дива, музыкант и провидец, грустно взирающий на мир. В отдельности это стандартные, ограниченные канонами роли, однако Боуи удается смешать их, сдвинуть заданные рамки и быть новатором, обогнавшим всех.

В целом, Life on Mars — это ироничная насмешка над массовой культурой. Песня насыщена отсылками к популярной культуре того времени: музыкально и композиционно песня заигрывает с французским шансоном, а также с творчеством Синатры. В тексте упоминается Джон Леннон, Микки Маус, фраза про пещерных людей отсылает к клипу на шлягер 1965 года. Однако всё перечисленное пребывает в бесконечном и бессмысленном цикле: этот фильм все посмотрели 10 раз, а может даже больше. Все понятия подменены. Рабочие бастуют не из-за Ленина, а из-за Леннона — героя рабочего класса, который меньше всех из The Beatles мог сказать о себе такие слова. Массовая культура поглотила социализм. Но капитализм она тоже поглотила: Боуи поёт, что высшая точка американской культуры — это Микки Маус, выращивающий коров. Идеи, за которые люди умирали в войнах, превратились в набор смешных картинок на экране, вроде дерущихся матросов и ужимок пещерных людей.

В кульминационный момент Боуи подменяет и бесстрастного рассказчика, переключаясь на первое лицо: «Фильм удручающе скучен, поскольку я написал его 10 раз, а может и больше. И сейчас он будет написан вновь, ведь я предлагаю вам сосредоточить внимание на том, как матросы дерутся на танцполе...». Боуи смеётся и над собой: вот он я, тоже представитель массовой культуры, над которой я сейчас иронизирую, и вы все охотно проглотите всё то, что я вам предложу, даже не заметив подвоха и насмешки. Яркий, неповторимый музыкант, даже глаза которого не совсем человеческие, показывает, что на самом деле марсианин здесь не он. Инопланетяне — это мы все, поглощенные медиа, воплощающие через них свои скрытые желания. Мы перестаём быть людьми, становимся придатками к нашим экранам, превращающим даже самую сюрреалистическую фантазию в реальность. Но нас интересуют не реальные проблемы, а то, есть ли жизнь на Марсе. 

И всё это — без оценочных суждений. Грустные глаза Боуи, подобные глазам с обложки «Великого Гэтсби», не смотрят осуждающе, лишь печально. Он не вкладывает в исполнение свои эмоции, не выходя из заданной роли и оставаясь в холодной цветовой гамме клипа. 

Эта песня станет одной из знаковых в творчестве Боуи. А весь альбом Hunky Dory выражает его творческую позицию, которой он будет придерживаться практически всю жизнь: постоянные изменения, ирония над собой и обществом, эмоциональная отстранённость. К песне, которая сама по себе является бесконечной аллюзией, будут делать отсылки самые разные исполнители. Она ляжет в основу одноимённого британского сериала, а в сериале «Американские боги» образ Боуи из этого клипа станет одним из лиц богини Медиа, в своих фильмах её используют Ларс фон Триер и Уэс Андерсон, кавер-версии сделают Барбара Стрейзанд, Coldplay и ещё десяток исполнителей. 

Значимость Боуи как автора состоит в том, что сам он всегда шёл на самой грани массовой культуры, играл с ней, никогда не соглашаясь на компромисс с жанром. Массовая культура — всепоглощающая, она сделает продаваемым даже образы главных борцов с ней и каждого заставит ориентироваться на мейнстрим, потребителя и целевую аудиторию. Но не Боуи следовал за массовой культурой — она следовала за ним. Недаром к легендарной Берлинской трилогии Боуи был подобран удивительно точный слоган: есть старая волна, есть новая волна, а есть Дэвид Боуи.