14 лютага святкуем народзіны Міхася Стральцова. Тузін вершаў для закаханых і самотных, адважных і разгубленых — для кожнага з нас.

Беларусь

Паэт, празаік, літаратуразнаўца – аднолькава геніяльны ў кожнай іпастасі. Прадстаўнік "філалагічнага пакалення", якое з яго лёгкай рукі сталі зваць "сенам на асфальце". Уважлівы і тонкі даследчык двух Максімаў – Багдановіча і Гарэцкага.

Михаил Стрельцов

1937–1987

Литература

Поэзия

1960-е

Міхась Стральцоў. 12 вершаў

Май Данциг – белорусский художник-шестидесятник, новатор, сумевший не только ярко и монументально заявить о Минске, но и создать на полотнах свою, особую реальность

Национальный художественный музей

Минск

СССР

Белорусский художник-шестидесятник, 

Май Данциг

(1930-2017)

Живопись

XX век

Снято при технической поддержке портала Ethno.by 

Молодые художники, в шестидесятые годы пришедшие в советское и белорусское искусство, кардинально отличалась от своих предшественников. Настоящие бунтари, с одной стороны, они стремились разрушить сложившиеся к этому времени традиции, с другой — были вынуждены оставаться в рамках соцреализма.

Май Данциг сумел по-новому взглянуть на темы, характерные для того периода, и сделать пейзаж, всегда считавшийся вспомогательным жанром, таким же значимым, как и жанр сюжетно-тематической картины.

Нереальный, но убедительный ракурс, насыщенный колорит, коллаж — в работе «Мой город древний, молодой» (1972), ставшей визитной карточкой Минска, отражены все те приемы, позволяющие творчеству Мая Данцига оставаться актуальным и сегодня.

Май Данциг и его Минск

Кто и о чём снимал кино в Беларуси? История от первых картин молодой страны до нашего времени. Часть первая: 1926–1945 годы.



Зарождение: Проститутка и Свинопас

Смотрим, что происходит с белорусским кино после войны. Первый цветной фильм, «‎Паўлінка» по-русски и кто все-таки смеется последним. 

Партизаны. Паровозы. Робинзоны

Упрямый Колос, экранизации Быкова и Короткевич, который играет татарина в собственном фильме. 

Эпоха экранизаций

О том, как эпоха застоя повлияла на экранизации произведений Купалы и Быкова, и при чем тут Западный Берлин

Конец прекрасной эпохи

Продолжаем следить за белорусским кино и за его связями с литературой. Минское подполье, самый опустошающий фильм про зло и первый советский мистический триллер.

Конец семидесятых

Экранизация знаменитого романа-эпопеи или 15 часов о людях и болоте

Полесская хроника

Декаданс восьмидесятых, кино по-белорусски и ещё одна попытка экранизировать Короткевича

Перестройка

Последняя часть цикла: расказываем о двух спорных фильмах на запрещенные ранее темы

Девяностые

Белорусское кино

БССР

Белорусский поэт, драматург, переводчик, классик белорусской литературы, один из основателей новой белорусской литературы и литературного языка. Настоящее имя – Иван Луцевич.

Янка Купала

1882–1942

Белорусский поэт, прозаик, драматург, критик, публицист, переводчик, педагог, общественный деятель. Классик белорусской литературы, один из основоположников современной белорусской литературы и литературного языка. Настоящее имя – Константин Мицкевич.

Якуб Колас

1882–1956

Белорусский экзистенциалист, совесть нации

Василь Быков

1924–2003

Владимир Короткевич

(1930–1984)

Кино

Шестидесятые годы ХХ века стали ключевыми в послевоенном развитии белорусского кинематографа. Именно это десятилетие отмечено приходом нового поколения белорусских кинодеятелей, которых по аналогии с литераторами называют 

 К ним относятся В. Туров, Р. Викторов, Б. Степанов, И. Добролюбов, В. Четвериков, Е. Игнатьев и др. Это поколение стремилось к изображению в картинах современности, ориентируясь на вкус и восприятие актуального зрителя.

Одной из самых успешных картин белорусской кинематографии стала экранизация эпической трилогии Якуба Коласа «На росстанях». Созданием кинодилогии 

 (1960, 1961) по мотивам произведения занялся известный режиссер Владимир Корш-Саблин, автор картин «В огне рожденная», «Первый взвод», «Искатели счастья», «Константин Заслонов», «Москва-Генуя».

Кадр из фильма «Первые испытания». Лобанович (в центре) – Э. Изотов, Есып (справа) – А. Ильинский

Широкий временной и пространственный охват трилогии, отсутствие определенного киносюжета – все противоречило канонам кинопроизводства, мешало достигнуть остросюжетности. Если бы не настойчивость поэтов Аркадия Кулешова и Максима Лужанина, роман народного писателя БССР так никогда и нашел бы своего места в кинематографе. К тому же, экранизация была проблематичной и из-за нежелания автора «пересаживать дерево с разветвленным корневищем в другую почву». К примеру, на экранизацию поэмы «Хата рыбака» Колас вообще не дал согласия. После смерти писателя в 1956 г. его сын, Даниил Мицкевич, официальным письмом в киностудию «Беларусьфильм» разрешил снимать фильм по мотивам трилогии.

В экранизации было много авторских отступлений от литературного произведения, что некоторые критики характеризовали как «непозволительное своеволие». Все это делалось ради адаптации слишком нелинейного, объемного романа к киноформе. Так, сверхидеей картины стала демонстрация роста самосознания деревенской интеллигенции под влиянием революционных идей, поэтому Лобанович целенаправленно «подталкивается» к сближению с социал-демократизмом. Психологизм оригинала намеренно нарушается и в любовной линии протагониста: кинематографический Лобанович, например, вступает в фиктивный брак с учительницей Андросовой, позже закладывает ее дом на нужды революции, а в последней сцене они вместе «становятся на путь революционной деятельности». Перетрактовка сюжетных линий романа «На росстанях» вызвала возмущение белорусских литературоведов.

Кадр из фильма «Через кладбище»

Две разные по литературной основе и художественных принципах постановки осуществил в 1960-е гг. режиссер Виктор Туров. В 1965 г. он выпустил свою дебютную кинопленку 

по одноименной повести писателя и кинодраматурга Павла Нилина (1908–1981), посвященной самоотверженным белорусским подросткам-партизанам.

Шире состояние людей, претерпевших ужасы немецкой оккупационной власти, Туров показал в экранизации дилогии Алеся Адамовича (1927–1994) «Война под крышами» и «Сыновья уходят в бой», более известной под общим названием «Партизаны». Фильм, как и роман, начинается с довольно расхожего эпиграфа, посвященного матери писателя: «У войны не женское лицо».

Произведения Василя Быкова в плане визуального воплощения оказались самыми непростыми для кинематографистов. Мало было механически проиллюстрировать фабулу, нужно было найти способ представить на экране внутренние монологи, что требовало художественного опыта. Только в советское время по произведениям писателя было снято 

, 11 из них экранизированы на «Беларусьфильме», остальные на центральных студиях: «Мосфильме» и «Ленфильме».

Кадр из фильма «Третья ракета»

Дебютной экранизацией Быкова стала картина 

 (1963) режиссера Р. Викторова по мотивам одноименной повести. Сценаристом фильма выступил сам писатель. Мысль о невыносимости, аморальности войны пронизывает всю пленку, как, впрочем, и все экранизации произведений Быкова, в особенности фильм «Западня» (1966) режиссера Л. Мартынюка и мини-сериал «Долгие версты войны» (1975) режиссера А. Карпова.

Кадр из фильма  «Житие и вознесение Юрася Братчика» (две эпизодические роли – ксендза и татарина – сыграл сам автор романа)

  Пытались экранизовать и Владимира Короткевича. Первые попытки – две короткометражные картины: «Свидетели вечности» (1964) режиссера А. Заболоцкого о дубах-великанах и «Память камня» (1966) режиссеров В. Николаева и Ю. Цветкова о памятниках архитектуры как неотъемлемой части памяти. Однако их с натяжкой можно назвать экранизациями произведений, это скорее киноочерки.

Претерпевший цензорские правки и сокращения, фильм так и не дошел до зрителей. Только в 1989 г. он был реабилитирован и рекомендован для показа уже с первоначальным названием – 

«Христос приземлился в Гродно».

Историчность сюжетных событий интересовала киносоздателей меньше, чем воссоздание фарсового зрелища на экране, тем самым произведение, приближенное к современности, вызвало сильное недовольство как партии, так и критиков. Адам Мальдис в своей книге «Житие и вознесение Владимира Короткевича» отмечает:

Поэт, прозаик, переводчик, языковед, который на 27 лет был вычеркнут из литературы.

Белорусский поэт, прозаик, переводчик, языковед и литературный критик.

Владимир Дубовка

1900–1976

1930-я

1920-е

Если возникнет идея снять белорусский национальный блокбастер, героем этой ленты станет Владимир Дубовка. Наверное, более подходящей фигуры у нас на сегодняшний день нет. Владимир Дубовка – классик отечественной литературы, поэт, прозаик, переводчик, языковед. Но про языковедов не снимают фильмы.

Владимир Дубовка. 1925 год.

У Владимира Николаевича была необычная судьба: парень из деревни под Вильно, оказавшись в Москве, стал студентом Высшего литературно-художественного института имени В. Брюсова, позже секретарём кабинета поэтики при нём, был любимым учеником Валерия Брюсова. Дубовка был сотрудником первого постпредства БССР при правительстве РСФСР, 10 лет проработал в Кремле, в правительственных кабинетах.

С 1930 года Владимир Дубовка был исключен из истории литературы на 27 лет. У него четыре судебных приговора, три ссылки, один лагерный срок. И это единственный во всем мире поэт, который после такой паузы возвращается в литературу. Причём возвращается в литературный авангард человеком, который, будучи почти шестидесятилетним, способен занять в литературе первое место. Возвращается и переводит сонеты Шекспира.

Владимир Дубовка стал легендой ещё при жизни. В конце 50-х, когда он возвращался, по всему Минску шла молва: «Дубовка вернулся!». Из тех, кого выслали в 1930-х, вернулся только Дубовка, оставшись несломленным. Это было очень важно, потому что в 30-е годы именно Дубовка был поэтом, который формировал литературный тренд, обобщал предыдущих литераторов и начинал новую эпоху. Купала однажды публично сказал ему, молодому на тот момент поэту: «Ты – Пушкин, я перед тобой только Державин».

Книги Дубовки были изъяты из библиотек, в том числе и частных, из школ. Люди боялись хранить у себя сборники Дубовки. До того его книги были практически в каждом доме, поскольку популярность Дубовки среди белорусских читателей можно сравнить с популярностью Есенина в России.

Несмотря на 27 лет, проведённых в лишениях, в молчании, в невероятных условиях, в которых множество людей сломались, Дубовка остался человеком наивысших моральных качеств. Это почти единственный белорусский поэт того времени, которому невозможно предъявить ни одного обвинения. Дубовка даже под пытками не написал ни одного доноса, кляузы, ни одного слова, которое могло бы кому-либо навредить. Хотя у него были враги, люди, которых он очень не любил, к которым относился без уважения. Например, очень сложными были отношения с Тишкой Гартным. И когда Гартного преследовали во время судебного процесса 1937 года, Дубовку попросили написать на него какую-нибудь бумагу. Но Дубовка отказался, хотя знал, какие последствия могло иметь такое решение.

Владимир Дубовка с сыном Ольгердом и матерью в высылке в Чебоксарах. 1935 год.

Лагерный срок Дубовки длился десять лет – с 1937 по 1947. Это были самые страшные годы в сталинских лагерях, потому что с началом войны в 1941 заключённых перестали кормить, они должны были сами добывать себе пищу. Люди, бывшие с Дубовкой в лагере в Биробиджане, говорили, что рядом с ним легко было остаться человеком, потому что он требовал, например, чистить зубы каждое утро. Умываться. Мыть руки. Оставаться человеком даже в мелочах.

Пережитое отражено в поэзии Дубовки. Читать стихи можно по-разному, имея при этом разные цели. Но когда речь идёт о том, что мы как нация должны иметь внутренний стержень, фундамент, на которым стоим, какую-то землю под ногами, то этой твёрдой землёй, которая никогда не предаст, можно назвать творчество Владимира Дубовки.